Духовные истоки Великой победы

Преподаватель Вятского Духовного училища, кандидат богословия иерей Василий Писцов на Пленарном заседании XXIV Свято-Трифоновских чтений: «Великая Победа: наследие и наследники» представил вниманию участников Чтений доклад по теме «Духовные истоки Великой победы».

В истории России XX века не было времени более тяжелого и страшного, чем годы Великой Отечественной войны. Война на все времена показала нам величие и непревзойденную силу нашего народа в борьбе за свободу своей Родины. В период этой смертельной опасности на защиту своей страны встали представители всех наций и народностей, населяющих СССР. Их национальные и религиозные различия не стали препятствиями к единению в борьбе с врагом.

Русская Православная Церковь в лице своей иерархи и паствы на протяжении всего своего тысячелетнего бытия переживала со своим народом все беды и тяготы. История России была наполнена примерами живого и действенного патриотизма духовенства и верующих. Патриотическое служение духовенства и верующих в годы Великой Отечественной войны явилось выражением естественного чувства принадлежности к своей Родине.  

К 1941 году Русская Православная Церковь пришла в состоянии, близком к полному уничтожению: деревни, города, целые области страны были почти полностью лишены православного духовенства, храмов и иерархии, на свободе оставались лишь 4 православных епископа. 

Коммунисты задались целью не просто уничтожить церковь, но и искоренить веру в Бога в душах людских. Потому победившие в октябре большевики и обрушили на Православную Церковь невиданное доселе по масштабам, продолжительности и последовательности гонение. Однако эти преследования не были неизменно одинаковыми, масштаб и направление их часто менялось в угоду государственной политике. Власти, то начинали масштабное наступление на Церковь, то «забывали» о ней, то начинали с ней заигрывать, преследуя какие-либо интересы.

Спектр методов воздействия на Церковь был необычайно широк: прямое физическое воздействие (расстрел и аресты духовенства, закрытие и уничтожение храмов), атеистическая пропаганда (деятельность Союза воинствующих безбожников), финансовое удушение (введение налога, разоряющего приходы), административное воздействие, клевета (обвинения в контрреволюционщине и шпионаже) и т. д.

Однако Церковь выдержала жесточайшие гонения, сохранила чистоту веры, укрепилась сонмом мучеников. Перепись населения, назначенная Сталиным на 7 января 1937 г., в день праздника Рождества Христова, должна была показать, что советский народ освободился от «религиозного дурмана». Сталин лично вписал в проект анкеты переписи вопрос об отношении к религии. Многие из опрошенных признали себя верующими. Некоторые из работников переписи считали, что таковых было процентов 50, если не больше. В статистических цифрах идеологическая победа оказалась не выраженной. Данные этой переписи не были опубликованы, результаты ее были признаны вредительскими, а руководители ее были объявлены «врагами народа». В повторной переписи 1939 г. вопрос об отношении к религии не ставился [1].

Наступление на Церковь, начатое советской властью в 1929 году, к 1939 г. совершенно выдохлось и так и не принесло ожидаемой победы над Церковью. Как выяснилось, методы пропаганды и воздействия на верующих оказались неэффективны. Государство было вынужденно «взять перерыв» для подготовки к следующей антирелигиозной компании.

Важно отметить, что накануне Великой Отечественной войны с осени 1939 по июль 1940 в состав СССР вошли территории с населением 14 млн. человек. Перед государством встала необходимость политически нейтрализовать местное население, более половины которого принадлежали Православной Церкви. Советский Союз получил вместе с новыми землями 7,5 млн. православных верующих, 15 архиереев, 3550 приходов, 6 семинарий, 64 монастыря. Разумеется, проводить ту антицерковную внутреннюю политику, которая велась на остальной территории СССР, здесь было невозможно. Во-первых, из-за нереальности в обозримые сроки закрыть огромное количество храмов. Во-вторых, для Москвы было очень рискованно нагнетать обстановку в приграничных областях, имея под боком такого неспокойного соседа, как гитлеровская Германия. Советское правительство было вынужденно пойти на ослабление нажима на Церковь, чтобы не вызывать враждебности населения вновь приобретенных территорий.

Весь период с осени 1939 г. до самого начала войны характеризуется небывалым религиозным подъемом. Так советские военнослужащие, размещенные на западных территориях, и члены их семей, активно включались в религиозную жизнь. На службах в храмах всегда присутствовало много солдат и офицеров. Крестили детей даже коммунисты и сотрудники НКВД, порой привозя детей специально для этого из РСФСР.

Активизировалась жизнь Церкви и на остальной территории СССР. Шкаровский приводит воспоминания эмигрантки, бывшей жительницы Ленинграда, Натальи Китер: «В воскресные и праздничные дни храмы были так переполнены, что не могли вместить всех притекающих… В эти дни причащались почти все поголовно. В Пасхальную ночь 1941г. тысячные толпы народа стояли плечом к плечу вокруг храмов, с горящими свечами в руках, и единодушно пели пасхальные песнопения, не обращая внимания на беснование конной милиции, тщетно пытающейся их разогнать, так как все уличное движение вокруг храмов было нарушено… [2].

22 июля 1941 г. Советский Союз стал жертвой германской агрессии. Несмотря на предшествующие гонения, Церковь, духовенство и верующие поддержали освободительную борьбу народов СССР против агрессора. Чувство патриотизма оказалось сильнее обид прошлых лет.

В первые же месяцы Отечественной войны выявились неправедность сформировавшейся в 30-х годах государственной политики повсеместного уничтожения религии. Эта политика уступала место правде жизни ­­­– в стране насчитывались миллионы верующих.

Война началась в воскресенье, когда Церковь совершала память всех русских святых. Подвиг мученичества и подвиг православных воинов всегда рядом. «Нет больше той любви, чем кто душу свою положит за друзей своих», — говорит Христос. Война была отмечена необычайным религиозным подъёмом народа. Перед лицом смерти для многих реально открывалась вечная жизнь.

Сталину, чтобы собраться и выступить перед народом, «вождем» которого его провозглашали, потребовалось 10 дней. Совсем иной была реакция митр. Сергия. О начале войны он узнал, вернувшись в свою резиденцию из Богоявленского собора, где служил литургию. Патриарший Местоблюститель сразу же направился в свой кабинет, где собственноручно напечатал на машинке «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви» [3]:

«Фашистские разбойники, — говорил  22 июня 1941 года глава Русской Церкви, — напали на нашу Родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени перед неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостностью Родины…

Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божьей помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении… Не посрамим же их славного имени и мы — православные, родные им и по плоти и по вере…»

Это послание было поворотным моментом в судьбе Церкви. Митрополит Сергий сделал выбор, определив, на чьей стороне фронта выступит Московская Патриархия. Выбор этот был свободный.

Митрополит Сергий прекрасно понимал, что нацизм представляет собой теорию общественного развития, несовместимую с христианством. Из самой его сути проистекает совершенно новая, неоязыческая и антихристианская религия. Она абсолютно неотделима от идеологии нацизма, так как имеет общий с ним корень − идею расового превосходства, «чистоты крови», избранничества судьбой. Именно эта идея и противопоставляет нацизм христианству, для которого: «Во Христе нет ни эллина, ни иудея»

Призыв к защите своей родины не был чем-то новым. Христианская вера всегда основывалась на словах Спасителя: «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Поэтому воинская служба понималась Церковью не только как обязанность, но как особый подвиг самопожертвования и любви к ближнему, чрезвычайный крест труда, терпения и даже смерти, добровольно принимаемой ради сохранения веры, ради счастья и спокойствия Отечества.

С первых же дней начавшейся войны в православных храмах служились молебны о даровании победы русскому оружию. Священнослужители своей проповедью пробуждали патриотизм народа, внушали мысль о особом духовном значении христианской войны против антихриста с языческой свастикой.

Тем временем, высшая государственная власть начинала постепенно оправляться от охватившего ее паралича. 3 июля 1941 г. Сталин обратился к народу с выступлением, которое начал со столь не характерных для старого большевика слов: «Дорогие соотечественники! Братья и сестры!» [4]. Жителей страны с тысячелетней историей христианства не могла сплотить только государственная идеология ― люди сражались за отечество, а не за марксистско–ленинское учение. Так что государство было вынужденно идти на компромисс в отношениях с Церковью.

Как известно, атеистов на передовой не бывает. Тяжелый ход войны, крах идеологических установок большевизма и ежеминутная угроза гибели не могли не способствовать распространению среди красноармейцев веры. Свидетельства об этом имеются в достаточном количестве, однако, массовый характер они не носят. Сами красноармейцы старались не афишировать свою веру, в силу глубокой интимности религиозных чувств, а также опасаясь преследования со стороны власти.

Хорошо об этом свидетельствуют органы надзора за Церковью. В отчете уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви в Марийской АССР отмечалось: «…к великому сожалению, церковь посещает даже командный состав воинских частей. Характерный случай: верующие переносили в сентябре месяце иконы из Цибикнурской церкви в Йошкар-Олу, и по пути следования к этим иконам прикладывались… командиры воинских частей и жертвовали деньгами―было собрано 17 000 рублей» [5]. Война подтолкнула к религиозному очищению души многих русских людей. Храмы были переполнены верующими, совершавшими молитвы, прося у Бога заступничества и спасения Отечества, себя и своих близких.

Были случаи, когда с фронтов посылались в Москву телеграммы с просьбами прислать материалы, содержащие церковные проповеди. Надо полагать, что таким образом командование реагировало на настроения солдат. К примеру 2 ноября 1944 г. в Главное политуправление 4-го Украинского фронта поступила телеграмма от полковника Лесновского. В ней содержалась просьба: «по встретившейся надобности в самом срочном порядке выслать материалы Синода для произнесения проповедей в день празднования годовщины Октября, а также ряд других руководящих материалов Православной Церкви» [6]

Не имея возможности охватить всю обширную тему служения Церкви в годы войны, можно указать лишь на некоторые особенно яркие примеры.

По всей стране начался сбор средств в помощь фронту. По примерным подсчетам взносы общин Русской Православной Церкви составляли более 200 млн. рублей до 1943 года. К концу войны общий взнос Церкви в фонд обороны превысил 300 млн. рублей.[7]

На деньги, собранные верующими, рабочие танкового завода Челябинска построили 40 танков Т-34. Они составили танковую колонну имени Дмитрия Донского. Эту технику вручили под Тулой двум отдельным танковым полкам. Еще одним примером патриотического служения Церкви стало сооружение на средства, собранные духовенством и верующими, эскадрильи боевых самолетов имени Александра Невского.

Тысячи верующих и священнослужителей, приверженцев различных вероисповеданий самоотверженно сражались с врагом в действующей армии, в партизанских отрядах и в подполье. Их имена увековечены среди победителей и миллионов павших за независимость родного Отечества.

Затронув тему взаимоотношений Церкви и Красной Армии, нельзя не упомянуть и тех священнослужителей, которые сражались на фронтах войны. Солдат−священник, явление, скажем прямо, не характерное. Однако советской власти все нюансы церковной жизни были безразличны, и потому сотни священнослужителей, вернувшихся к началу войны из лагерей, были в общем порядке мобилизованы в армию. Так, будущий патриарх Московский и всея Руси Пимен, начал свой боевой путь в должности заместителя командира роты. Архим. Алипий (Воронов), впоследствии – наместник Псково–Печерского монастыря, воевал четыре года, оборонял Москву, был несколько раз ранен и за свои подвиги отмечен несколькими государственными наградами. Будущий митр. Калининский и Каширский Алексий (Коноплев) служил на фронте пулеметчиком, воевал до 1943 г. (после чего вернулся к священнослужению) и был награжден медалью «За боевые заслуги».

Даже государственные органы отмечали то мужество, которое проявляли клирики на полях сражений. В докладе Г. Карпова секретарю ЦК ВКП (б) А. А. Кузнецову приводились конкретные примеры: священник Ранцев награжден орденом Красной Звезды, протодьякон Зверев и диакон Хитков ― каждый четырьмя медалями.

В итоге, патриотическая деятельность Церкви явилась толчком к коренной перемене государственно-церковных отношений, которая произошла вначале войны и закреплена после встречи Сталина с иерархами Церкви в 1943 году. С этого времени Сталиным была обещана всемерная поддержка Церкви со стороны советского правительства.

В 1948 г. в количественном отношении Русская Православная Церковь достигла пика своего развития за послевоенное время. На 1 января в стране насчитывалось 14329 православных храмов. На регистрации у Совета по делам РПЦ числилось 13104 священника и диакона, 70 архиереев, причем 46% из них ранее подвергались арестам. В двух духовных академиях и 8 семинариях обучалось 562 человека. Количество монастырей за 1946-1947 гг. сократилось с 104 до 85, в которых имелось 4632 насельника.

К сожалению, такое продуктивное сотрудничество Церкви и государства не имело серьезных последствий после окончания войны и было прекращено уже к концу 40-х годов.

Таким образом, Великая Отечественная война ясно показала всем поколениям людей, что только в объединении общих усилий, общим самоотверженным трудом каждого человека нашей Родины можно преодолевать трудные периоды ее истории. И тогда и Россия, и Русская Православная Церковь, как ее важнейшая составляющая, смогут преодолеть самые сложные испытания, что было ярко показано в годы Великой Отечественной войны.

Примечания:

1. Каледа Г., прот. Очерки жизни православного народа в годы гонений (Воспоминания и размышления). // Альфа и Омега, 1995. № 3(6).  
2. Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. (Государственно – церковные отношения в СССР в 1939 – 1964 годах). С. 108.
3. Штриккер Г. Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991). Книга 1. С. 329.
4. Шкаровский… С. 124.
5.   Шкаровский… С. 125.
6. Проф. Вадим Якунин. Дело стояния за Родину. Патриотическая деятельность Русской православной церкви в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.
7. См.: Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943-1948 гг. М.,  2001. С. 49.