Иерей Алексей Мухачев — Миссионерская деятельность протоиерея Вятской епархии Стефана Кашменского (вторая половина XIX века).

 Миссионерская деятельность протоиерея Вятской епархии Стефана Кашменского (вторая половина XIX века).

                                                            «Рече Господь своим учеником:

се Аз посылаю вас яко овцы посреде

волков: будите убо мудри яко змия,

и цели яко голубие»

Мф. 10,16

 Сегодняшняя миссионерская деятельность Вятской епархии играет огромную роль в жизни Русской Православной Церкви, впрочем, как и вся миссионерская деятельность РПЦ. Невозможно представить жизнь Церкви, епархии, прихода без миссионерской деятельности, без проповеди Евангелия, без воцерковления нашей паствы, если это происходит – значит, Церковь живет, слово Господне достигает сердца людей.

Важное направление в этой работе играет миссия среди раскольников, которых не так мало в Вятской епархии. Важен был исторический анализ миссионерской деятельности Вятской епархии в конце XIX века и изучение методов и принципов миссионерской работы протоиерея Стефана Кашменского.

Господь наш Иисус Христос пришел на нашу грешную землю, чтобы нести Свою любовь грешным людям, для их спасения. Попросту говоря спасти род человеческий от греха и дать ему надежду на вечную жизнь в Царствии Небесном. Он пришел спасти людей, и это была Его миссия на земле, заповеданная Его Отцом, Бог принес в жертву Своего Сына и Сын Божий выполнил Отцовскую волю, не смотря на все тяжкие страдания и предательства.

Господь выбрал себе двенадцать учеников, для того, что бы и они, после Его Вознесения, продолжали творить дела любви на земле, и Церковь Христова была жива непрестанно, во веки веков.

Он посылает Своих учеников на проповедь, «сеять» в сердца людей любовь и добро, он посылает их, что бы они приводили народы к Истинному Богу и отвращали людей от греха – и это была уже вторая миссия, вслед за миссией Сына Божия.

Вот откуда берет свое начало миссионерская деятельность, ведь чтобы жила наша Церковь, необходимо проповедовать слова правды и любви непрестанно, необходимо спасать людей от греха и порока – это главная задача пастырей Церкви и это главная задача миссионерской деятельности православного священника.

Миссия – это Благовестие – это само Евангелие, которое принес нам Господь, а затем записали Святые отцы. Святые отцы и задавали форму – образец – миссионерской деятельности, они проповедовали в Духе и истине, и этот образец они оставили своим последователям, которым руководствуется сегодняшнее духовенство, стараясь приблизиться к нему.

Но случился трагический слом в Русской Церкви с приходом на Российский престол императора Петра I, с установлением в Русской Церкви синодального управления, с приходом бюрократии и миссионерская деятельность стала бюрократической. Мы наблюдаем квази образец миссионерской деятельности. На первый план выходят интересы государства по освоению новых земель и порабощению новых народов, сердце и душа человека, его духовный мир, пусть язычника, мусульманина, но человека, уходят на второй план, главная задача расширение территорий империи. Конечно, государство должно процветать, но это не должно касаться миссии Церкви, нести Слово Господа в сердца людей.

А в двадцатом веке, с приходом к власти коммунистического режима, само понятие миссионерская деятельность было забыто, но по воле Господа Церковь живет и Ее духовенство продолжает дело своих Отцов.

Таким и был протоиерей Стефан Никифорович Кашменский, который по воле Господа в девятнадцатом веке, попал на Вятскую землю и положил все свои силы на служение православию, на служение Богу. Он, квази образец миссионерской деятельности, постарался наполнить содержанием, и был примером для нынешнего поколения духовенства.

Нужно сказать, что в течении всего девятнадцатого века миссионерская деятельность Русской Церкви находилась под заметным влиянием политики веротерпимости Екатерины II.С освоением новых земель Российской империей и соответственно приходом в ее состав новых народов со своей верой, в эпоху правления императрицы Екатерины II, государство берет курс политики, направленный на послабление иноверцам в их служебных культах и обрядах, так же как и приезжающим в Россию немалым иностранцам, устраивающим целые поселения со своим жизненным укладом и религиозными обрядами: протестанты, католики и т.д. Это отчасти делалось еще и потому, что Россия вела постоянные войны и, что бы укрепить свои тылы – велась такая политика веротерпимости, особенно по отношению к мусульманам.

Однако же в отношении Русской Православной Церкви государственная политика двигалась в кардинально противоположном направлении, чему способствовала чиновническая бюрократия тогдашнего Святейшего Синода.

В таких условиях вести миссионерскую деятельность Русской Православной Церкви было крайне затруднительно.

В эпоху Александра I (1801-1825) развитие государственной и культурной жизни поставило правительство и Церковь перед новыми, неотложными задачами, отодвинувшими проблемы миссии на второй план. В этот период можно отметить лишь одну инициативу Святейшего Синода в области миссионерства, которая на практике долго оставалась безрезультатной – основание школ инородцев, с целью обучить их русскому языку и подготовить из них православных клириков.[1]

Идеи «всеобщего христианства», которыми тогда увлекался Александр I, облегчили проникновение в Россию других христианских исповеданий, что еще более усложнило задачу миссионерской деятельности Русской Православной Церкви. Уже при Павле I в Петербурге чрезвычайно усиливаются позиции — иезуитов. [2]

При Николае I (1825-1855) вопрос о миссии рассматривался иначе, но правительство, всегда отдававшее предпочтение государственным интересам, не было последовательно в том, что касалось вопросов миссионерства. Вопросы освоения новых территорий с подчинением их территориально и непосредственно власти императора – центральной власти, ставились на первый план, нежели христианизация населения проживающего на них.

Конечно, новый император хотел как можно быстрее обратить своих иноплеменных подданных в православие.

Именно в этот период находятся среди русского духовенства священнослужители вдохновлявшиеся идеей миссионерства. На помощь им приходят Казанские: Университет и Духовная Академия. Оба эти учреждения занимались этнографией, религией и языками почти всех восточных инородцев тюрко-татарского, финского и монгольского происхождения. Были составлены грамматики и словари, начаты переводы духовных и богослужебных книг – все это привело к учреждению специальных миссий, прежде всего в местах проживания татар, якутов и калмыков с отдельными центрами для каждой из них.[3]

В первой четверти девятнадцатого века положение миссии среди вотяков было также крайне не благоприятным, новокрещенные 30-х, 40-х годов XVIII века и их потомки, были предоставлены сами себе, после 1803 года в их распоряжении были переводы важнейших молитв и сокращенного катехизиса. Но все это богатство не имело смысла без духовного наставника. Только участившиеся отпадения 20-х годов в шаманство и ислам, вызвали интенсивную миссионерскую работу в Вятской епархии.

24 декабря 1828 года Святейший Синод требует от Казанского Архиепископа Филарета (Амфитеатрова) и Тобольского епископа Евгения (Казанцева) проектов специальных учреждений для подготовки миссионеров. После получения отчетов от этих архиереев, Святейший Синод решил создавать особые миссии для отдельных иноверческих народов. Такие миссии возникли в 1830 году в Вятской, Пермской, Самарской и Оренбургской епархиях. В семинариях Поволжья было введено преподавание на языках местных инородцев, Синод приказал так же не посылать в приходы инородческого населения клириков без знания местного языка.

Лишь в 1847 году Николай I разрешает перевод богослужебных книг на татарский язык. Именно у татар миссия с 20-х до 50-х годов не имела успеха, и число отпавших от православия постоянно росло.

На основании отчета министра внутренних дел, Николай I повелел переселить семьи отпавших в исконно русские поселения и насильно крестить детей из этих семей.

Так же и Александр II в 1856 году повелевает насильно крестить детей, отменив это распоряжение только в 1861 году.[4]

Очевидно, что насильственные меры по воцерковлению инородцев не могли принести положительного результата. Только с любовью и просвещением можно привести человека к Истинному Богу.

Во второй половине XIXвека Вятская епархия была самой многолюдной по числу православных жителей России – 2251464 человека обоего пола к 1872 году[5] и уже 2800000 человек в 1893 году.[6] В процентном отношении по губернии православные составляли примерно 93% от всего населения. Оставшаяся часть приходилась на мусульман – 90052 (3%), раскольники – 47257 (2%), язычники – 10959 (1%), единоверцы – 5064 (1%).[7]

Однако, если по числу православных Вятская епархия была на первом месте, то по числу церквей – всего лишь на 32-м из 63-х. В соответствии со штатным расписанием 1877 года, в городе Вятке числилось 38 храмов, а в селах – 471 храм. Из них было: соборных – 20, приходских церквей 1 класса – 285, 2 класса – 161, 3 класса – 77, монастырских – 17, при богодельнях – 9, домовых – 12, единоверческих – 8, кладбищенских – 49, приписных – 20.[8]

В начале 60-х годов на территории Вятской епархии находилось 3 мужских и 3 женских монастыря, одна община сестер трудолюбия. В них подвизалось 120 монахов и монахинь, 56 послушников и послушниц. В конце XIX века в епархии было 4 мужских и 5 женских монастырей, в которых подвизались 76 мужчин и 1097 женщин.

Что касается духовенства, то оно составляло 0,6 % от общего числа населения и включало в себя 1292 священнослужителя и 1419 церковнослужителей в середине столетия и 1088 священников, 500 дьяконов и 963 псаломщика – к концу XIX века.[9]

Конечно, в таких условиях нести слово Божие в сердца всех жителей Вятской губернии было крайне затруднительно.

7 января 1860 года заканчивается правление епископа Вятского и Слободского Елпидифора (Бенедиктова), отметившееся активным церковным и монастырским устроением. По возведении его в архиепископский сан владыка был переведен в Таврическую епархию.

Частый перевод архиереев с кафедры на кафедру – одна из характерных черт политики управления тогдашнего св. Синода.

На Вятку пребывает уроженец Владимирской губернии епископ Агафангел (Соловьев). На его долю выпало устранение многих беспорядков, вызванных, как считалось, отменой крепостного права в России и началом либеральных реформ. Владыка Агафангел также был участником и одним из главных организаторов во всех смыслах беспрецедентной по масштабам того времени церковной реформы. При нем впервые начинают издаваться «Вятские епархиальные ведомости» — печатный орган Вятской епархии, просуществовавший до 1917 года и с помощью Божией издающийся в настоящее время – с полным правом, являющийся одним из направлений миссионерской деятельности. Владыка Агафангел начинает активно устанавливать связи с Афоном, и это дело не прекращается с переходом его 17 июня 1866 года на Волынскую кафедру, что мы в дальнейшем наблюдаем и в деятельности священника Стефана Кашменского. Общение Вятской епархии со Святой Горой получило широкое распространение и просуществовало до конца XIX века. Вплоть до смерти Владыки в 1876 году его очень тепло вспоминали и вятская паства, и духовенство, а главное его детище – Вятское женское училище для девиц духовного звания – получившее общероссийскую известность.

13 декабря 1866 года на Вятскую кафедру назначается, пожалуй, самый известный ее руководитель – епископ Аполлос (Беляев), прослуживший на Вятской кафедре 19 лет. Под его священноначалием сподобился служению и протоиерей Стефан Кашменский. Владыка Аполлос очень много сделал для улучшения состояния дел в нашей епархии. Одной из главных проблем он видел в обширности территории епархии, и именно по этому вопросу он обратился в святейший Синод с просьбой об открытии в Вятской епархии викариатства. Благодаря чему в 1868 году произошло открытие Сарапульского викариатства.

Именно обширная территория епархии и нехватка священников – одна из причин сложного положения дел в миссии Православия на Вятской земле.

В этот период на территории епархии находилось множество последователей самых разнообразных верований, толков, сект и направлений. К началу 60-х годов Вятская миссия была слабо структурирована, не имела постоянного и эффективного аппарата управления. Основные направления деятельности: противораскольническая миссия, протестантская и инородческая.

Самой обширной и наиболее значимой была противораскольническая миссия. Старообрядчество на Вятской земле существовало с конца семнадцатого – начала восемнадцатого веков.[10]

Вятская губерния по числу раскольников занимала одно из первых мест в империи.

Статистика приводит данные, что на 80-е годы XIX века в губернии проживало около 84 748 человек раскольников. Из них около 15 тысяч уклонились в раскол в 60-е годы. Раскольники населяли 251 приход.

Старообрядцы делились на поповцев и беспоповцев. Каждое из этих течений разделялось еще на мелкие толки.[11]

Вятским миссионерам было сложно вести свою работу из-за неоднозначной политики правительства в вопросах раскола. Во второй половине девятнадцатого века существенно изменились условия, в которых Православной Церкви приходилось вести свою противораскольническую миссию. Либеральные реформы 60-70-х годов сделали невозможным проведение жесткой политики государства по отношению к старообрядцам, которая имела место при императоре Николае I. За легализацию раскола выступала либеральная общественность, считая, что старообрядцы не нарушают государственных законов. Однако, нужно сказать, что и Церковь оказалась не готова к этому. Необходимо было нести слово Божие народу, и этим завоевывать сердца новообращенных, а не проводить воцерковление с помощью административно – государственных мер.

8 мая 1864 года старообрядцам было разрешено учреждать свои церковные братства по принципу создаваемых церковно-приходских попечительств. Незадолго до этого – 29 ноября 1863 года, старообрядцам было разрешено выдвигать свои кандидатуры на выборные должности : городского главы и сельского старшины. Они получили политические права, что было закреплено положением от 19 апреля 1847 года.

После убийства императора Александра II, новое правительство взяло курс на контрреволюцию. Многие из либеральных начинаний прежнего царствования были свернуты. Обер-прокурор К.П. Победоносцев настаивал на ужесточении политики по отношению к старообрядцам. Он считал, что ни в коем случае нельзя приравнивать к иностранным религиям раскольников, так как суть раскола – в его уверенности в еретичестве и атихристианстве Русской Православной Церкви, и непримиримость и враждебность к Ней.

Но Александр III не поддержал обер-прокурора и в 1883 году выходит закон«О даровании рассольникам некоторых прав гражданских и по отправлению некоторых духовных треб». Согласно ему старообрядцы получили право приобретать паспорта для свободного передвижения внутри России, вести торговлю, совершать богослужения. Все это в значительной степени затрудняло миссию православия и в особенности в Вятской епархии, исходя из числа рассольников. После выхода указа началось массовое строительство храмов старообрядцев.[12]

Но, не смотря на все трудности, вторая половина девятнадцатого века, по праву считается «Золотым веком Вятской миссии». Именно в этот период несли свою службу известные вятские миссионеры. К середине века в епархии не было четко структурированной миссионерской иерархии. Борьбой с расколом занималось Вятское миссионерское общество, возглавлял которое специально назначенный протоиерей, а с 70-х годов – викарий Вятской епархии, а при его отсутствии сам архиерей.

В отдельных приходах некоторые священники назначались еще и миссионерами. Они вынуждены были нести свое общее пастырское служение и дополнительно заниматься миссионерской деятельностью. Но в этом случае, мне кажется, что любой священнослужитель изначально является миссионером по роду своей службы, но, конечно, если на приходе помимо приходского батюшки, есть миссионерская единица – это огромное подспорье священнику. Тем более если эта единица занята человеком образованным и преданным своему делу.

Первым поднял вопрос о необходимости реформирования этой системы викарий Вятской епархии – епископ Сарапульский Палладий. Он предложил освободить отцов-миссионеров от приходских обязанностей. Владыка Аполлос согласился с ним, но сразу после этого начался активный отказ священнослужителей от миссионерской деятельности: с потерей приходов, священники теряли средства к существованию. Преосвященный Палладий вновь предложил епархиальному начальству выделять миссионерам часть доходов от епархии, получаемых священниками от хождения с иконами на праздники. Не смотря на противление клира, решение вступило в силу. [13]

Вскоре после этого владыка Палладий был перемещен на другую кафедру, и миссионерское дело вновь пришло в упадок. Миссионеров было очень мало и они не имели достаточного образования, что бы вести дискуссии с «закаленными» в дебатах раскольниками – их начетчиками. Как это бывает и в наше время в диалогах с различными сектантами. Очень часто они бывали «опозорены» учителями раскола.

Но дальнейший рассвет противораскольнической миссии был связан с деятельностью протоиерея Стефана Кашменского.

В 1891 году в Вятке открывается женское отделение центральной миссионерской школы, в которую принимают 12 учениц. Это была давняя мечта отца Стефана. Помимо центральной школы, в которой обучались взрослые, на приходах, ее выпускниками создавались школы для детей. Программа обучения в детских братских школа примерно соответствовала школам церковно-приходским. Отличие состояло в углубленном изучении вопросов связанных с расколом. Педагоги ставили цель: научить детей грамоте, познакомить их с обрядовыми различиями, которыми отличается местный раскол от Православия, и указать им в старинных церковных книгах места, опровергающие раскольников. Дети учили молитвы, рассказы из Священной истории, грамоту по букварям и книгам церковной печати, письмо и пропись по специально составленным старинным книжным изречениям. Изучалась так же и арифметика. В старших отделениях школы ученики заучивали изречения о кресте, перстосложении, Церкви, Таинствах, антихристе и др.[14]

В 1887 году было открыто 20 таких школ, к 1895 году их насчитывалось уже 38, а к концу девятнадцатого века – 40. В 1894 году в школах братства училось около одной тысячи человек, из них старообрядцев было 142 человека.[15]

Дети старообрядцев приносили в семью знакомство с учением Церкви и смягчали враждебное отношение к Ней своих родителей. Многих учителей из крестьян сами раскольники очень уважали, но имели место и случаи сопротивления открытию таких школ, например в Слободском уезде.

Кроме старообрядцев в епархии было определенное количество сектантов, но их число, по сравнению с остальными, было небольшим. В основном они были представлены замкнутыми, не идущими на диалог сектами, преследуемыми уголовным законом империи: молокане, жидовствующие, скопцы и др.[16]

Одним из самых известных православных священнослужителей и миссионеров Вятской епархии середины – второй половины девятнадцатого века является протоиерей Стефан Никифорович Кашменский. Выпускник Киевской духовной академии, получивший прекрасное богословское образование, он известен в первую очередь своей миссионерской деятельностью среди вятских старообрядцев. Именно по инициативе отца Стефана были созданы Вятское православное миссионерское общество, а так же противораскольническая школа, ставшая крупнейшим в епархии учебным заведением по подготовке православных миссионеров. Проповедническая деятельность отца Стефана среди староверов достаточно хорошо изучена, однако почти ничего не известно о его работе с адептами инославных конфессий.

Кашменский Стефан Никифорович родился в 1817 году. Учился в Киевской духовной академии, после чего поступил преподавателем логики и психологии в Вятскую духовную семинарию. 22 октября 1846 года принял священный сан с назначением к одной из городских приходских церквей и с оставлением в должности преподавателя, в которой продолжал состоять до 31 января 1853 года, когда получил место законоучителя в местной гимназии.25 июня 1866 года, определен кафедральным протоиереем, а в августе следующего года оставил должность законоучителя и посвятил себя миссионерско — противораскольнической деятельности в епархии. В 1875 году, при его участии открыта в Вятке противораскольническая школа для взрослых крестьян.

Основные сочинения: «Систематический свод учения Св. отцов Церкви о душе человеческой» (1860-1865 гг.): в трех книгах; «Краткое учение о божественной литургии Св. Иоанна Златоуста», «Краткое руководство для собеседования с мнимыми старообрядцами» и много других брошюр, главным образом противораскольнического содержания.

Отец Стефан внес существенный вклад в дело ликвидации молоканского движения на юго-востоке Вятской губернии. Он не только лично вернул в лоно Русской Православной Церкви несколько десятков молокан, но и подготовил опытных миссионеров, которые продолжили его дело. Активная проповедническая деятельность православного духовенства в сочетании с мощным давлением со стороны административных и правоохранительных органов, способствовали отходу от сектантов основной массы новообращенных. Но все таки проповедь, проповедничество православия, нужно ставить во главу угла.

Если в 1870 году в одной лишь Мостовинской волости насчитывалось около 600 молокан, то к середине 80-х годов девятнадцатого века, во всем Сарапульском уезде оставалось лишь 80 сектантов, открыто заявлявших о своих религиозных убеждениях. Из мощного религиозно-политического течения молоканство в крае вновь превратилось в мелкую замкнутую секту. И все это благодаря миссионерам отца Стефана, при несомненной поддержке государственных структур.[17]

Да, конечно времена изменились, и сегодняшнее правительство уже не так ратует за православную веру в Российском государстве, делается акцент на многоконфессиональную страну, что, конечно же, не может не отражаться на Русской Православной Церкви.

Но в то же время, миссионерская деятельность нашей Церкви стала более структурированной, но, однако же, более бюрократической. Нам не хватает таких подвижников – миссионеров как протоиерей Стефан Кашменский.

Но слава Господу он оставил после себя некоторые труды, один из которых — «Краткое руководство к собеседованию с мнимыми старообрядцами, отпавшими от Святой Церкви». Эту небольшую книжку, по размеру, но не по содержанию, по моему мнению, должен прочитать каждый священнослужитель. И уж тем более этот труд отца Стефана должен стать настольной книгой каждого миссионера Православной Церкви.